Подарок для GEKKA Katsu: "Болезнь под названием…"

[mafialand]

Подарок для GEKKA Katsu по заявке:

а) Авторский фик, перевод;
б) (!учитывать порядок!) слеш пары - D18, XS, 8059, Reborn/Skull; гет пары - D/fem!18, X/fem!S, 80/fem!59;
в) приму все, кроме описанного в пункте "г"=)
особые кинки: D18 - 2215, первый раз для Хибари, первый раз для Гокудеры, наличие в кадре Ури или Бестера (в роли домашних питомцев), секс после драки/тренировки.
г) Категорическое "Нет!" - death-fic, дарк, насилие, разбитие заказанных пар, другие пейринги с заявленными персонажами.
Не желателен стеб, джен, низкий рейтинг. Если в фике присутствует Мукуро - не надо делать из него нечто сучное, блядоватое, намеки к 6918 или 6959 и т.д..

Название: Болезнь под названием…
Автор: Лорд Люциан
Пейринг или персонажи: D18
Рейтинг: R
Жанр: romance
Предупреждения: OOC

Этот человек, внезапно появившийся в жизни Хибари Кёи, несказанно его раздражает. Своими манерами, неуклюжестью, глупыми шутками, часто неуместной улыбкой. Но еще сильнее тем, что он пока единственный, кого глава Дисциплинарного Комитета не может победить.
Каваллоне Дино невозможно подогнать ни под одно существующее определение. Казалось бы – чего проще. Еще один представитель толпы - шумный, нелогичный, вечно влезающий не в свои дела. Ничего не умеющий без своих подчиненных и, по странному стечению обстоятельств, не лишенный силы. И не только физической.
Ученик, не нуждающийся в учителях, сейчас не может превзойти своего наставника.
Внешне Хибари скрывает это. Часто, когда Каваллоне вдруг появляется в школе Намимори, он едва ли удостаивается пары дежурных фраз, на что почти всегда обижается, смешно и нелепо. Со стороны Кёи больше ничего не происходит – лишь кивок и готовность сразу перейти к делу, чему Дино, к его чести, никогда не противится.
Но на тренировках Хранитель Облака не сдерживает свою ярость. Желание боя и победы говорит само за себя, вырываясь наружу, опережая все остальные чувства. Хибари от и до становится самим собой.
Тут-то и происходит невероятное. Нерасторопность Каваллоне исчезает, как будто ее и не было. Кнут Мустанга бьет точно в цель, задевая тело, а под конец, выбивая и тонфа. Хищник в душе Хранителя ревет и бьет когтями, но у всех боев никогда не бывает того исхода, какой нужен Облаку. Чужое Небо беспощадно, что вызывает невольное уважение, но оно же и непобедимо. И каждый раз, когда оружие Хибари оказывается в руках Ханеумы, Дино снисходительно улыбается.
Самый удачный из всех возможных вариантов – ничья. И даже тогда на губах наставника появляется все та же улыбка, потом сменяющаяся обеспокоенными словами. Снова возникает надоедливый шум, тысяча путаных извинений на обоих языках – все противоречия, сплетающие облик этого итальянца.
Кёя отворачивается, выпутывается из мешающих рук, из-под меха куртки, готовясь сам заняться своими ссадинами и ушибами. Но Каваллоне и тут не отстает, укоризненно качая головой. Чаще всего уйти удается – Хибари не нужна эта забота, она такая же лишняя, как и эмоциональность учителя.
Тогда Дино разочарованно вздыхает и произносит, чуть растягивая его имя:
- Нельзя быть таким безответственным, Кёя…
Но Облако не терпит, когда его поучают. Спускаясь по лестнице, он исчезает из виду, не видя, как Мустанг улыбается совсем по-другому – растерянно и немного грустно.
Время идет и Хибари почти привыкает к наставнику. Тот по-прежнему предсказуем, надоедлив и поразительно ловок в самые неподходящие моменты, и цель главы Комитета не меняется. Даже когда взгляд Ханеумы становится слишком пристальным, а его прикосновения до странности осторожными.
Кёя замечает эти мелочи, штрихи – они остаются в подсознании, появляются, даже когда он закрывает глаза. Два образа Каваллоне накладываются один на другой, и впервые Облако не может сказать, нравится ему это, или нет.
А Мустанг продолжает заставать его врасплох, и звонить невпопад и совершенно по-дурацки произносить имя Хибари.
Хранитель этого не терпит, маленький зверек по-прежнему превращается в огромного зверя и ярость продолжает выплескиваться в бою.
Хибари движется вперед.
А время, которое занимает собой Дино, как-то неожиданно начинает разбиваться на множество стоп-кадров.
Но у Кёи мало возможностей, чтобы об этом как следует подумать.
Однажды ему не удается уйти – Каваллоне перехватывает его, несмотря на попытки отвернуться и сам перевязывает его запястья. Хибари бросает, что это не важно, что он справится сам, но Мустанг чудом оказывается проворнее и хоть проливает на себя антисептик, все равно перехватывает запястье своего ученика. Тот молчит, пока пальцы Ханеумы касаются его кожи, и едва заметно сжимает зубы, когда Дино обрабатывает ссадины. Пальцы наставника непривычно прохладные, словно он отошел от тренировки раньше, чем сам Кёя.
В голове снова возникает масса причин для раздражения, и Хранитель хмурится, отчего Каваллоне неожиданно проводит рукой по его лбу. На этот раз Хибари стряхивает надоедливую ладонь, но, осознав, что происходит, замирает. Ханеума, как и прежде, качает головой, но при этом как-то слишком счастливо улыбается, будто хочет видеть своего подопечного таким – уставшим и расслабленным.
Облако хочет отодвинуться – ему непонятна радость учителя. Однако Мустанг возвращается к своему занятию, в который раз говоря об осторожности. Усталость главы Комитета неожиданно дает о себе знать и впервые за все время он сам не замечает, как опирается на плечо Дино.
Прикосновения же последнего становятся невесомыми, почти незаметными. На одну из секунд раздражение Хибари растворяется.
Потом, конечно, повторяется то, что было раньше. Но время продолжает дробиться.
Щелк-щелк-щелк. Кто-то ведет непрерывную съемку, в которой главное – шумный нелогичный итальянец.
В другой раз Каваллоне укрывает его своей курткой. День действительно ветреный и Хранитель, возможно, сам не понимает, что замерз. Он не успевает сбросить тяжелую ткань с плеч, Мустанг стоит позади, абсолютно, наверно, не обращая внимания на то, что Облаку неудобно. Он слышит холодное: «Не дыши мне в шею», неловко смеется, отодвигается, никуда, впрочем, не исчезая. Но и глупостей на этот раз не говорит, и даже не напоминает о возможной простуде. За это Хибари ему благодарен. А когда проходит и этот момент, руки согреваются сами собой.
А потом Ханеума случайно оставляет свою куртку. Безо всякого умысла.
Когда Кёя возвращает ее, Дино щурится, чешет в затылке и смеется. Без куртки он выглядит совсем иначе. Не так серьезно, как на тренировках, но и не так глупо.
Но слишком открыто. Хибари становится неуютно.
Следующие ссадины от кнута – на голени и бедре - ноют и чешутся. Хранитель обрабатывает их сам, попутно злясь на себя за то, что нелепо подставился. Он знает, что станет лучше – от этой мысли его ладони становятся горячее. Стоя под струями душа, Облако вновь злится, но быстро берет себя в руки. Он уже давно не маленький ребенок, а значит, сможет быть сильнее. Перед глазами вспыхивает жесткая усмешка Мустанга. Ногти Хибари впиваются в кожу, его чуть трясет. Мгновение спустя Кёя открывает холодную воду.
Через пару дней Дино приносит ему обед. Хранитель безразлично хмыкает, а потом долго смотрит на коробочку с едой. Она, конечно, не идеальна, но здесь Ханеума допустил удивительно малое количество ошибок. Это настораживает, но Дино, словно прочитав его мысли, пожимает плечами и чуть виновато произносит:
- Я старался, Кёя.
Облако неожиданно благодарен ему за то, что тот не коверкает его имя.
Тренировки же становятся еще интенсивнее. И снова хищник готов рвать и вцепляться зубами. Дино почти не смеется – вернее, не издевается. Это делает его серьезнее.
А после боя Мустанг все чаще хочется задержаться рядом со своим учеником. Пару раз Хибари позволяет. Наверное – это диагноз.
Но болезни никогда не вгоняли Хранителя в панику.
Однако, обострение все же случается, когда он засыпает на крыше, прямо под курткой Каваллоне. Тот, несмотря на риск быть забитым до смерти, никуда не уходит.
После этого Кёе становится не по себе. Он огрызается и замыкается в себе. Ничего необычного, но теперь ему кажется, что иногда Ханеума смотрит на него с болью. Облаку хочется уйти от этого. Он срывается, ожесточенно борясь с кнутом, отбиваясь до содранной кожи. Сам перебинтовывает следы и раны, сам борется с внезапным жаром.
А потом Мустанг начинает ему сниться.
Разный. И до абсурдного смешной без своих подчиненных, и неуловимый на поле боя. Глава Дисциплинарного Комитета часто видит его руки – сильные длинные пальцы, сплетение шипов и пламени. Чуть загорелая кожа, напряженные мышцы. Хибари долго смотрит в потолок после этих снов, а в реальности не может оторвать глаз от рисунков на коже Дино.
Тот замечает его взгляд, он видит все, что происходит с его подопечным, но не решается спросить, боясь ранить.
Когда же Хранитель отворачивается, Каваллоне тихо спрашивает:
- Нравится?
От этого голоса у Хибари по спине пробегают мурашки. Резко повернувшись, он смотрит наставнику прямо в глаза. Ханеума без слов понимает, что да, нравится.
А потом Облако срывается.
…. Его – распаленного, раздраженного – Каваллоне тут же притягивает к себе, прижимает так, что трещит натянутая ткань рубашки. Хибари хочет освободиться и, одновременно, прижаться ближе. Он не понимает, что делает, когда ведет обеими ладонями по коже учителя. На ощупь она горячая, а там, где бежит вязь татуировок, кажется гладкой. И Кёя гладит ее, безо всякой ласки – просто касается, и его собственные пальцы почти не дрожат. А потом Мустанг чувствует, как того начинает трясти. Обнимая подопечного, Дино легко целует его в переносицу, скользит губами по лицу. Хранитель широко распахивает глаза – слишком темные, настороженные, бросающие вызов. Он измучен снами, измучен жаром. Разноцветные рисунки кажутся сильнейшим приворотом, но Хибари не суеверен. Непонятно, почему у него в голове возникают такие мысли. Облако первым отвечает на прикосновения и – случайно – на поцелуй. Губы Каваллоне обжигают его, так, что тот сам почти пугается, но не отстраняется. Кёе кажется, что Ханеума поранился и машинально облизывает его губы. Их накрывает уже вместе, хотя Дино еще держит ситуацию под контролем. Он не хочет, чтобы Хибари было больно, чтобы тот жалел и замыкался в себе. Он не хочет его предавать. Он желает обнимать его крепче и дать все, что может дать. Хранитель выгибается под его руками, расстегнутая рубашка мешается, Кёя почти рвет ее, выпутывая руки. Ханеума подхватывает его, опуская на сброшенную куртку, и касается губами сосков. Такого еще не было во снах, и он, вероятно, потом пожалеет, но сейчас это почти, как бой, почти та же самая горящая река, в которую Хибари так часто погружался с головой. Потом вспомнит, то, что хотел. Каваллоне целует его живот, дыханием выводя невидимые узоры. «Как у него самого» - думает Облако и от этого внутри все сильнее закручивается в тугую спираль. Перехватывает дыхание, а губы итальянца скользят по уже обнаженным бедрам. Пальцы проводят по внутренней стороне, слышен сбивчивый шепот – такой же горячий, как и дыхание. Когда тот берет в рот его член, Хибари срывается снова. Успев закусить костяшки пальцев, он глухо стонет и зажмуривает глаза. Под сомкнутыми веками пляшут цветные круги, а Каваллоне настойчиво продолжает свою ласку. Кёе не страшно. Впервые он падает в свою болезнь.
Дино знает ее название. В их языках она начинается на одну и ту же букву.